Неточные совпадения
По комнате он уже почти бегал, все быстрей и быстрей передвигая свои
жирные ножки, все смотря в землю, засунув правую руку за
спину, а левою беспрерывно помахивая и выделывая разные жесты, каждый раз удивительно не подходившие к его словам.
Вагон встряхивало, качало, шипел паровоз, кричали люди; невидимый в темноте сосед Клима сорвал занавеску с окна, обнажив светло-голубой квадрат неба и две звезды на нем; Самгин зажег спичку и увидел пред собою широкую
спину, мясистую шею,
жирный затылок; обладатель этих достоинств, прижав лоб свой к стеклу, говорил вызывающим тоном...
В сотне шагов от Самгина насыпь разрезана рекой, река перекрыта железной клеткой моста, из-под него быстро вытекает река, сверкая, точно ртуть, река не широкая, болотистая, один ее берег густо зарос камышом, осокой, на другом размыт песок, и на всем видимом протяжении берега моются, ходят и плавают в воде солдаты, моют лошадей, в трех местах — ловят рыбу бреднем, натирают груди, ноги,
спины друг другу теплым,
жирным илом реки.
— Или карцера захотели! — закричал надзиратель и хлопнул рыжую по
жирной голой
спине так, что щелкнуло на весь коридор. — Чтоб голосу твоего не слышно было.
Саженях в двухстах от берега кувыркались в воде дельфины, показывая из нее на мгновение свои
жирные, круглые
спины.
Он бесшумно явился за
спиною у меня в каменной арке, отделявшей мастерскую от хлебопекарни; пол хлебопекарни был на три ступеньки выше пола нашей мастерской, — хозяин встал в арке, точно в раме, сложив руки на животе, крутя пальцами, одетый — как всегда — в длинную рубаху, завязанную тесьмой на
жирной шее, тяжелый и неуклюжий, точно куль муки.
— Да, да… Извините старика… Чепухенция… Да… Тяжело спускаясь вниз по лестнице, растопырив руки для равновесия и показывая мне свою
жирную громадную
спину и красный затылок, он давал неприятное впечатление какого-то краба.
— Но, но! поспеешь, дай прежде напою, — говорил он с лошадью совершенно так, как говорят с понимающими слова существами, и, обмахнув полой
жирную с желобком посредине, разъеденную и засыпанную пылью
спину, он надел на красивую молодую голову жеребца узду, выпростал ему уши и чолку и, скинув оброть, повел поить.
Урезонив еврея, Михеич снова направлялся к излюбленному месту на окне, где
спина его скоро прилипала к натертому
жирному пятну косяка, а нос и усы принимали обычное положение. Еврей продолжал свои рулады, возвратившись к нотам, более свойственным человеческому голосу, или начинал что-то таинственно выстукивать в стену, как бы сообщая кому-то смысл сейчас слышанных слов.
О домашних животных нечего и говорить: скот крупный и мелкий прятался под навес; собака, вырыв себе под амбаром яму, улеглась туда и, полузакрыв глаза, прерывисто дышала, высунув розовый язык чуть не на пол-аршина; иногда она, очевидно от тоски, происходящей от смертельной жары, так зевала, что при этом даже раздавался тоненький визг; свиньи, маменька с тринадцатью детками, отправились на берег и улеглись в черную
жирную грязь, причем из грязи видны были только сопевшие и храпевшие свиные пятачки с двумя дырочками, продолговатые, облитые грязью
спины да огромные повислые уши.
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми
жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано «о здравии», на другой — «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен… Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на
спине. Она задумалась.
Кипела работа. Охапки сена обвисали на длинных вилах, дрожа, плыли вверх и, вдруг растрепавшись, летели на стог. Пахло сеном, человеческим и конским потом. От крепко сокращавшихся мускулов бодрящею силою насыщался воздух, и весело было. И раздражительное пренебрежение будил сидевший с тетрадкою Федор Федорович — бездеятельный, с
жирною, сутулою
спиною.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из-за
спин и затылков людей показалась высокая,
жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова.
Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстою
спиной, то обросшею
жирною грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело.